Неточные совпадения
Бесконечно долго тянулась эта опустошенная, немая ночь, потом загудел благовест к ранней обедне, — медь
колоколов пела так громко, что стекла окон отзывались ноющим
звуком,
звук этот напоминал начало зубной боли.
Огромный, пестрый город гудел, ревел, непрерывно звонили сотни
колоколов, сухо и дробно стучали колеса экипажей по шишковатым мостовым, все
звуки сливались в один, органный, мощный.
— Спасибо, — тихонько откликнулся Самгин, крайне удивленный фразой поручика о жизни, — фраза эта не совпадала с профессией героя, его настроением, внешностью, своей неожиданностью она вызывала такое впечатление, как будто удар в медь
колокола дал деревянный
звук.
Три группы людей, поднимавших
колокол, охали, вздыхали и рычали. Повизгивал блок, и что-то тихонько трещало на колокольне, но казалось, что все
звуки гаснут и вот сейчас наступит торжественная тишина. Клим почему-то не хотел этого, находя, что тут было бы уместно языческое ликование, буйные крики и даже что-нибудь смешное.
Самгину казалось, что воздух темнеет, сжимаемый мощным воем тысяч людей, — воем, который приближался, как невидимая глазу туча, стирая все
звуки, поглотив звон
колоколов и крики медных труб военного оркестра на площади у Главного дома. Когда этот вой и рев накатился на Клима, он оглушил его, приподнял вверх и тоже заставил орать во всю силу легких...
Слышатся еще какие-то фантастические
звуки, как будто отдаленный, едва уловимый ухом звон
колоколов…
Вместе с запахом доносились
звуки церковного
колокола, потом музыки.
Каждое слово об этом времени тяжело потрясает душу, сжимает ее, как редкие и густые
звуки погребального
колокола, и между тем я хочу говорить об нем — не для того, чтоб от него отделаться, от моего прошедшего, чтоб покончить с ним, — нет, я им не поступлюсь ни за что на свете: у меня нет ничего, кроме его.
Мы не доехали трех верст до посада, как уже разнесся удар монастырского
колокола, призывавший к вечерне.
Звуки доносились до нас глухо, точно треск, и не больше как через пять минут из одиночных ударов перешли в трезвон.
Было что-то особенно приветливое в этом беленьком храме с его небольшими звонкими
колоколами и
звуками органа, вырывавшимися из-за цветных стекол и носившимися над могилами.
Особенным
звуком звенит в моих ушах частый
колокол, и я знаю: это старик сторож из кантонистов подошел к углу гимназического здания, где на двух высоких столбах укреплен качающийся
колокол, и дергает за длинную веревку.
По
звуку ли этого
колокола, по тому ли, как тянул ветер, или еще по каким-то, может быть и ему самому неизвестным, признакам Петр чувствовал, что где-то в той стороне, за монастырем, местность внезапно обрывается, быть может над берегом речки, за которой далеко раскинулась равнина, с неопределенными, трудноуловимыми
звуками тихой жизни.
Он взял в руки веревки и быстрыми движениями пальцев заставил задрожать оба
колокола мелкою мелодическою дробью; прикосновения языков были так слабы и вместе так отчетливы, что перезвон был слышен всем, но
звук наверное не распространялся дальше площадки колокольни.
Из более отдаленных
звуков господствующим был размеренный звон монастырского
колокола, высокий и тонкий.
Замирающею трелью заливался
колокол у заводской конторы, как звонили только на пожар. Вскинулась за своею стойкой Рачителиха, когда донесся до нее этот
звук.
Стража прокричала два, из Швица слышен тонкий, замирающий
звук монастырского
колокола.
Татьяна разбудила ее, когда в окна избы еще слепо смотрели серые сумерки утра и над селом в холодной тишине сонно плавал и таял медный
звук сторожевого
колокола церкви.
Шепот, раздавшийся по дворне между придворными, был внезапно прерван
звуками труб и звоном
колоколов. В палату вошли, предшествуемые шестью стольниками, посланные Ермака, а за ними Максим и Никита Строгоновы с дядею их Семеном. Позади несли дорогие меха, разные странные утвари и множество необыкновенного, еще не виданного оружия.
На монастырской колокольне в край
колокола била ветка липы, извлекая из меди радостно стонущий
звук; в поле тревожно играл пастух, собирая стадо, — там уже метались белые молнии, плавал тяжкий гул грома.
Звонок здесь висел на довольно широком черном ремне, и когда капитан потянул за этот ремень, нам послышался не веселый, дребезжащий
звук, а как бы удар маленького
колокола, когда он ударяет от колеблемой ветром веревки.
В тишину ночи изредка вливался певучий медный
звук сторожевого
колокола монастырской церкви, и это было единственное движение в мёртвой тишине, обнимавшей землю.
За окном раздался могучий удар
колокола; густой
звук мягко, но сильно коснулся стёкол окна, и они чуть слышно дрогнули… Илья перекрестился, вспомнил, что давно уже не бывал в церкви, и обрадовался возможности уйти из дома…
Светило солнце, с крыш говорливо текла вода, смывая грязный снег, люди шагали быстро и весело. В тёплом воздухе протяжно плавал добрый звон великопостных
колоколов, широкие ленты мягких
звуков поднимались и улетали из города в бледно-голубые дали…
Весь дом, наполненный и истинными, и лукавыми «людьми божьими», спит безмятежным сном, а как только раздается в двенадцать часов первый
звук лаврского полиелейного
колокола, Нестор с матерью становятся на колени и молятся долго, тепло, со слезами молятся «о еже спастися людям и в разум истинный внити».
С кладбищенской колокольни тихие, торжественные
звуки часового
колокола пронеслись по спавшей окрестности.
Удар часового
колокола вывел его на момент из забытья… Бьют часы… Он считает: один… два… три… четыре… пять…
Звуки все учащаются… Он считает двенадцать, тринадцать… четырнадцать… двадцать… Все чаще и чаще бьют удары
колокола… Пожарный набат… Зарево перед ним… Вот он около пожара… Пылает трехэтажный дом… Пламя длинными языками вырывается из окон третьего этажа…
Вокруг них, над ними непроницаемо чёрная тьма, они даже глаз друг друга не видят и говорят беззвучным шёпотом. Пахнет сеном, берёзовыми вениками, из погреба поднимается сыроватый, приятный холодок. Тяжёлая, точно из свинца литая, тишина облила городишко; иногда пробежит крыса, попищат мышата, да ежечасно на колокольне у Николы подбитый
колокол бросает в тьму унылые, болезненно дрожащие
звуки.
Раздалось двенадцать мерных и звонких ударов в
колокол. Когда последний медный
звук замер, дикая музыка труда уже звучала тише. Через минуту еще она превратилась в глухой недовольный ропот. Теперь голоса людей и плеск моря стали слышней. Это — наступило время обеда.
В грандиозном ящике с запыленными медными трубами послышался странный
звук, как будто лопнул стакан, затем пыльное, утробное ворчание, странный хроматический писк и удар
колоколов. Потом звучный мажорный аккорд, бодрящая полнокровная струя, и весь желтый трехъярусный ящик заиграл, пересыпая внутри залежи застоявшегося
звука...
На улице было тихо: никто не ехал и не шел мимо. И из этой тишины издалека раздался другой удар
колокола; волны
звука ворвались в открытое окно и дошли до Алексея Петровича. Они говорили чужим ему языком, но говорили что-то большое, важное и торжественное. Удар раздавался за ударом, и когда
колокол прозвучал последний раз и
звук, дрожа, разошелся в пространстве, Алексей Петрович точно потерял что-то.
Половецкому нужно было остановиться, чтобы расслышать тонкий певучий
звук монастырского
колокола, протянувшийся над этим болотом. Это был медный голос, который звал к себе… Половецкий тоже перекрестился, не отдавая себе отчета в этом движении.
Раздался
звук вечевого
колокола, и вздрогнули сердца в Новегороде.
Скоро, скоро вы соберетесь на
звук вечевого
колокола, и надменный поляк скажет вам на лобном месте: «Вы — рабы мои!» Но бог и великий Иоанн еще о вас пекутся.
Раздался дребезжащий звон разбитого
колокола — призыв к работе.
Звуки торопливо неслись в воздухе один за другим и умирали в веселом шорохе волн.
Плавают в ночной тишине отдалённые
звуки сторожевых
колоколов, провожая отошедшие часы; трепетно сверкают в прозрачной высоте одинокие крупные звёзды лунной ночи, и дивит ночь ум и глаз разнообразной игрой света и теней и загадочными
звуками своими.
В Болотном, селе верстах в пяти от мельницы, раздались
звуки сторожевого
колокола.
Фрол кричал, видимо надрывая старую грудь. Микеша тянул свободно, полным и звучным голосом. Никогда еще я не слыхал подобных
звуков из человеческой груди… Крик был ровный, неустанный и гулкий, точно тягучий отголосок огромного
колокола… Это был обычный призыв с берега к спящему за отмелью отдаленному станку.
Мишка. Молчи, молчи! Слушайте! (Издает грудью певучий, глубокий
звук в тон поющим
колоколам.) Гууууу, гууууу…
На третий день, незадолго до вечерни, на колокольню пришел Семен. Уставший Меркулов отдыхал, и звонил горбатый портной Снегирь, звонил бестолково и нудно, извлекая из
колокола нерешительные, дребезжащие
звуки.
Ясным, как небо, весельем дышали гармоничные
звуки, и, путаясь среди их звонких голосов, как взрослый среди играющих детей, мягким баритоном поддакивал средний
колокол.
Звон
колоколов, грохот барабанов, военная музыка, пение клира и глухой перекатный топот многотысячной толпы сливались в нестройные, но торжественные
звуки.
Ефрем никак не мог понять, где он находился, а лесная громада, куда исчезала дорога, не обещала ему близкого жилья. Постояв недолго, поправив шлею, он начал осторожно спускаться с бугра. Телега вздрогнула, и
колокол издал
звук, нарушивший ненадолго мертвую тишину знойного дня.
Но валек этот звучит, как будто два валька звучат вместе в терцию, и
звук этот мучит, томит меня, тем более что я знаю — этот валек есть
колокол, и Федор Филиппыч не заставит замолчать его. И валек этот, как инструмент пытки, сжимает мою ногу, которая зябнет, — я засыпаю.
Далеко на церковной колокольне глухо ударил
колокол. Дрожащий
звук, полный смутной тайны, тихо пронесся над темными полями. Потом раздался второй удар, третий, — пробило двенадцать.
Глухо, таинственно и грустно в монастыре на горе ударил
колокол. Еще удар и еще, — мерно один за другим. Сосредоточенно гудя,
звуки медленно плыли сквозь серую муть. И были в них что-то важное, организующее. И умершее. И чувствовалось, — ничего уж они теперь не могут организовать. И серый, мутный хаос вокруг, и нет оформливающей силы.
Слышны только скачущие резкие
звуки рожков на фоне все той же спокойной, ласкающей ухо волны большого
колокола.
Народная молва говорила, что, когда Потемкина, по приезде в Чернигов в 1791 году, встречали колокольным звоном во все городские
колокола, он отличил
звук богословского
колокола и с удовольствием слушал его.
Под дугой гудел заливным звоном валдайский
колокол; бубенчики лепетали разными
звуками, мастерски подобранными от самого тоненького до самого густого.
Вдруг среди этих чудных по своему разнообразию
звуков природы раздался звон вечевого
колокола в Новгороде: раз, два… и залился. Вся окрестность, содрогнувшись, заныла от этого
звука.
На одной из черниговских церквей, во имя святого Иоанна Богослова, до сих пор находится 600-пудовый
колокол, отличающийся необыкновенно приятным
звуком.